Павел Серов   21 июня 2017, 20:59  ::

Здравствуйте, Двамал!
Сашуне
Что мы имеем в виду, когда употребляем термин «соцреализм»? Есть плохая литература и есть хорошая литература. Да, в Советском Союзе выпускались и произведения, где персонажи говорили казенным языком, где положительные герои, общаясь друг с другом, словно произносили вслух передовицы из «Правды». В подобных книгах герои выглядели настолько плакатно, настолько были лишены психологизма и человеческого тепла, что становились просто неинтересны. Если под этим, под лакировкой и примитизированием действительности понимать термин «соцреализм», то мне такая литература и вправду не нравится.

Но какое отношение к ней имеет военная проза Константина Михайловича Симонова, основанная на великих традициях классической русской реалистической литературы. Герои Симонова - это не плакатные манекены, а живые люди из плоти, которые борются, радуются, ошибаются, влюбляются… Им сопереживаешь, разделяешь их удачи и печалишься их несчастьям. Какой замечательный создан у Симонова образ генерала Федора Серпилина, столь великолепно воплощенный в киноэкранизации Анатолием Дмитриевичем Папановым. Этот офицер, прошедший через сталинский концлагерь и отпущенный в начале войны, борется и воюет и за то, чтобы своим примером доказать, что многие оставшиеся в тюрьмах и концлагерях люди, брошены в них в результате жесточайшего произвола. Мне навсегда запала в память фраза Серпилина: «Умереть у всех на глазах я не боюсь. Я без вести пропасть не имею права». Что общего глубоко человечный, лишенный всякой пафосности и крикливости литературный портрет генерала Серпилина имеет с какой-либо казенщиной. Серпилин – это замечательное продолжение образов галереи российских офицеров, людей чести, таких как толстовский капитан Тушин.

Разве восходящий к фольклорной традиции «Василий Теркин» Александра Трифоновича Твардовского несет в себе какую-то казенщину? Неслучайно Бунин писал из Парижа о «Василии Теркине»: «Это поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный, солдатский язык - ни сучка ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова». А разве не потрясающ великий Исаак Эммануилович Бабель с его «Конармией», где просто с ювелирным совершенством отображен быт эпохи кровавой междоусобицы. Неслучайно Горький назвал Бабеля «умнейшим среди наших писателей». А насколько многогранен Константин Георгиевич Паустовский, которому, кстати, Нобелевский комитет готов был присудить свою литературную премию. Как можно забыть великий эпос о Гражданской войне шолоховский «Тихий дон»? Это все не плакактная казенщина, а классическая русская литература.

Кстати, жившие в СССР крупнейшие писатели очень активно выступили против попытки реабилитации Сталина в конце 60-х. В их письмах говорилось: «На Сталине лежит ответственность за гибель бесчисленных невинных людей, за нашу неподготовленность к войне…Нам до сего времени не стало известно ни одного факта, ни одного аргумента, позволяющих думать, что осуждение культа личности было в чём-то неправильным. Напротив, трудно сомневаться, что значительная часть разительных, поистине страшных фактов о преступлениях Сталина, подтверждающих абсолютную правильность решений обоих съездов, ещё не предано гласности». Письма о недопустимости прощения преступлениям Сталина подписывали и Валентин Катаев, и Константин Симонов, и Константин Паустовский, и Корней Чуковский, кстати, равно как и Смоктуновский, Плисецкая, Товстоногов, Чухрай, Ромм, художник Павел Корин, академик Харитон, нобелевские лауряты Капица, Семенов, Тамм…
« предыдущее . следующее »