Просмотр сообщения
← перейти к гостевой книге
9 ноября 2018, 16:57 ::
7 ноября во флоренции умер художник-диссидент оскар рабин.
Сергей Николаич прохаживался, разглядывая висящие на стенах картины… Он надолго остановился перед вариантом рабиновского «Паспорта», потом повернулся к ней:
– Ну вот объясни мне, пожалуйста, что хорошего в этом?
– Ну… она очень правдивая…
– Правдивая? Что здесь правдивого? Тут злоба голая и больше ничего… Он-то щас сам где?
– Рабин? В Америке…
– Вот! В Америке. И наверно уж не под забором умрёт, а в тёплой кроватке. Так вот, когда он эту мазню царапал, он знал, знал, что в Америку подастся! Знал! Стало быть – врал! А ты говоришь – правдивая картина. Ложь! Ложь и злоба. Ну, чему она научит? Лжи и злобе. Он-то сам наврал, да и смотался, а ты вот, твоё поколение, которое на таком вот говне выросло, теперь и расплачиваетесь!.. А теперь скажи, ты советских людей любишь?
– Ну, я всех людей люблю…
– Нет, скажи, ты наших любишь? Наших! Понимаешь?! Наших! Любишь?
– Ну, я… – пробормотала Марина. – Я не знаю…
– А я знаю! Знаю, что люблю! Любил, люблю и буду любить свой народ! Потому что другого народа мне не дано! И Родины другой не дано! Потому что родился здесь, рос, по траве по этой босиком бегал, голодал, мёрз, радовался, терял, находил, – всё здесь! И человеком стал здесь, и людей понимать научился. Понимать и любить. А вот они! – его палец метнулся в сторону картины. – Они не научились! Хоть и не такими уж дураками уродились! Ни любить, ни понимать! И были чужаками, за что и выперли их из страны к чёртовой матери! Ты вот говоришь – правда, правдивая! В том-то и дело, что правда у каждого своя! Они не нашу писали, а свою, свою, западную! А у нас-то она совсем другая! Наша!.. И такие вот, как этот Рубин…
– Рабин, – поправила Марина, затягиваясь.
– Ну Рабин, один хрен. Он не наш, понимаешь? Он – их. Того мира. Так и пусть катится к ним. Или в лагерь. Он не понимает ни хрена, а лезет учить! Он ничего не понимает. И не поймёт. Потому что любить наш народ не научился и всё время с запада смотрел… Свой народ любить надо, Марина. Любить! Это же как дважды два! Американец свой народ любит, англичанин – любит, а ты что – хуже их? Что такое диссидентство ваше? Чушь собачья. Нигде такого ещё не было, чтоб жить в своей стране и своих ненавидеть. И на запад смотреть, рот раскрымши. Это ведь ненормально, не по-человечески, пойми. И правильно, что их в психушки пихают, психи они и есть!.. Они, кроме очередей, ничего и замечать не хотят. Очереди, мол. Жизнь плохая. А то, что мы из отсталой страны в сверхдержаву вылезли – это никто не видит…
(Владимир Сорокин, «Тридцатая любовь Марины», 1983).
« предыдущее . следующее »
Сергей Николаич прохаживался, разглядывая висящие на стенах картины… Он надолго остановился перед вариантом рабиновского «Паспорта», потом повернулся к ней:
– Ну вот объясни мне, пожалуйста, что хорошего в этом?
– Ну… она очень правдивая…
– Правдивая? Что здесь правдивого? Тут злоба голая и больше ничего… Он-то щас сам где?
– Рабин? В Америке…
– Вот! В Америке. И наверно уж не под забором умрёт, а в тёплой кроватке. Так вот, когда он эту мазню царапал, он знал, знал, что в Америку подастся! Знал! Стало быть – врал! А ты говоришь – правдивая картина. Ложь! Ложь и злоба. Ну, чему она научит? Лжи и злобе. Он-то сам наврал, да и смотался, а ты вот, твоё поколение, которое на таком вот говне выросло, теперь и расплачиваетесь!.. А теперь скажи, ты советских людей любишь?
– Ну, я всех людей люблю…
– Нет, скажи, ты наших любишь? Наших! Понимаешь?! Наших! Любишь?
– Ну, я… – пробормотала Марина. – Я не знаю…
– А я знаю! Знаю, что люблю! Любил, люблю и буду любить свой народ! Потому что другого народа мне не дано! И Родины другой не дано! Потому что родился здесь, рос, по траве по этой босиком бегал, голодал, мёрз, радовался, терял, находил, – всё здесь! И человеком стал здесь, и людей понимать научился. Понимать и любить. А вот они! – его палец метнулся в сторону картины. – Они не научились! Хоть и не такими уж дураками уродились! Ни любить, ни понимать! И были чужаками, за что и выперли их из страны к чёртовой матери! Ты вот говоришь – правда, правдивая! В том-то и дело, что правда у каждого своя! Они не нашу писали, а свою, свою, западную! А у нас-то она совсем другая! Наша!.. И такие вот, как этот Рубин…
– Рабин, – поправила Марина, затягиваясь.
– Ну Рабин, один хрен. Он не наш, понимаешь? Он – их. Того мира. Так и пусть катится к ним. Или в лагерь. Он не понимает ни хрена, а лезет учить! Он ничего не понимает. И не поймёт. Потому что любить наш народ не научился и всё время с запада смотрел… Свой народ любить надо, Марина. Любить! Это же как дважды два! Американец свой народ любит, англичанин – любит, а ты что – хуже их? Что такое диссидентство ваше? Чушь собачья. Нигде такого ещё не было, чтоб жить в своей стране и своих ненавидеть. И на запад смотреть, рот раскрымши. Это ведь ненормально, не по-человечески, пойми. И правильно, что их в психушки пихают, психи они и есть!.. Они, кроме очередей, ничего и замечать не хотят. Очереди, мол. Жизнь плохая. А то, что мы из отсталой страны в сверхдержаву вылезли – это никто не видит…
(Владимир Сорокин, «Тридцатая любовь Марины», 1983).
« предыдущее . следующее »
Гостевые книги для сайтов — сервис G66.ru