Павел Серов   2 июля 2015, 14:43  ::

Здравствуйте, Двамал!
Тезис о том, что «Признание обвиняемого – царица доказательств» все же озвучил Крыленко, в частности на процессе «Промпартии» он сказал: «Лучшей уликой при всех обстоятельствах является все же сознание подсудимых». Вышинский же был не так прост, как его прямодушный преемник с его «революционным чутьем».Андрей Януарьевич в своем основном труде «Теория судебных доказательств в советском праве» даже обрушился с критикой на подобный тезис, заметив: «…было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого… В достаточно уже отдалённые времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае считавшейся наиболее серьёзным доказательством, «царицей доказательств» (regina probationum).
Этот принцип совершенно неприемлем для советского права и судебной практики».

Сталин потому и сделал ставку на Андрея Януарьевича, что тот оказался способен организовать постановку судебных фарсов, имеющих внешне законный вид. Не случайно Ваксберг отмечал: «Вышинский был верным слугой Сталина, но умным и знающим юристом. Он пытался придать непрерывно работавшей гильотине вид юридической системы». Он же говорил о прокуроре: «По части знаний, необходимых для серьезного государственного деятеля, ему не было равных в сталинском руководстве».
Вышинский был тем и страшен, что это был коварный, искушенный, глубоко циничный политик, прекрасно раскусивший суть сталинской системы. В отличие от окружающих его коллег –костоломов, он мог быть разным. Этот «советский Фукье-Тенвиль» - его не раз сравнивали со знаменитым прокурором революционной Франции – мог быть и яростным беспощадным обличителем на постановочных процессах, и в то же время он же мог принимать в светских гостиных вид утонченного собеседника с аристократическим лоском, со знанием дела рассуждающим на философские или искусствоведческие темы, он мог быть элегантным дамским угодником. Андрей Януарьевич был незаурядным и артистически-лицемерным человеком. Один из знавших его людей определил его как «прирожденного негодяя».
« предыдущее . следующее »